"Аномалия" [№1998(mk9)]

СУДЬБУ ЧИТАЮ МЕЖДУ СТРОК

Наши консультанты

Можно скрыть правду о себе за пустыми словами, фальшивой улыбкой, заученными на сей случай "нужными" жестами и интонациями.

Но даже самый искушенный конспиратор и хитрец беззащитен, когда берет листок бумаги и ручку. Все равно: торопится он, злится или философствует, пишет с размахом или экономит единственный клочок бумаги - почерк может выдать его с головой, со всеми тайными нюансами его характера, душевными качествами, а порой и помыслами.

Но даже зная это, вряд ли кто-то рискнет преднамеренно менять свои "каракули" - такое и сложно, да и неизвестно к чему приведет, - вдруг опытный графолог увидит нечто и вовсе скверное...

Словом, свой же почерк для нас, его "хозяев", загадка, пожалуй, не меньшая, чем знаменитая улыбка Джоконды.

Но, оказывается, вполне можно почерк постичь, изучить, как обычную алгебру, он немистичен и вполне подвластен науке графологии. 
 

Однажды, полвека назад, молоденький старшина брел по набережной Фонтанки - послевоенный Ленинград, разруха, весна... Ветер трепал разбросанные книги из разрушенного бомбежкой дома, переворачивал пожелтевшие страницы, ворошил чьи-то жизни и судьбы.

Молодой человек наклонился к книгам - "Тайна руки" показалась "голубою мутью" и осталась лежать в грязи, а вот вторая книга - о тайнах почерка, по странному парадоксу молодого сознания, воспитанного "в духе...", стала настольной книгой и даже судьбой. Она бережно хранилась много лет, пока ее "не зачитал" приятель.

С тех пор прошли 5О с лишним лет беспрестанного увлечения и изучения графологии - науки о почерке.

И сегодня Яков Абрамович ГАРЕЛИК, некогда нашедший "волшебную" книгу, наш постоянный консультант-графолог. Его день - среда.

Уже несколько лет он появляется в редакции ровно в 16.00, всегда подтянутый, "ну, очень воспитанный", не умеющий сидеть в присутствии стоящей дамы, с удивительно тонким, необидным чувством юмора.

Один раз в году он приходит "в полном обмундировании" - с боевыми наградами. Конечно, в эти майские праздничные дни. Когда я увидела его таким впервые - не поверила, что этот молодо выглядящий, подвижный человек - участник войны, замечательный радист, которому некогда пожимал руку маршал Говоров. Он был виртуозом своего дела - мог отстукивать радиограмму и одновременно рассказывать анекдот.

Яков Абрамович - один из первых людей в стране, кто принял в ночь на 9 мая известие о конце войны. Сколько было радости тогда - все выбежали в 2 часа ночи почти без одежды и палили в воздух!

Молодость души, переполненность жизнью, способность не накапливать усталость от прожитых лет - это все тоже о нем, - нашем консультанте-графологе. 
 

- Яков Абрамович, расскажите подробнее о той находке, изменившей вашу жизнь. Что это была за книга, интересна ли она современному читателю?

- Эта книга называлась "Почерк и личность". Ее автор - Зуев-Инсаров - один из виднейших русских графологов, издавший эту книгу еще в 1929 году. В ней была масса интересных вещей! Кстати, недавно книга была переиздана и по-прежнему может служить учебником для увлеченных графологией.

Однажды в ленинградском санатории на Каменном острове в одной палате со мной отдыхал работник милиции, криминалист. Я в то время как раз штудировал "Почерк и личность", и когда тот увидел, чем я так упорно занимаюсь, сказал: "У тебя книжка совсем тоненькая, а вот у меня есть другая - книга Моргенштерна, 1903 года издания. Илья Федорович Моргенштерн был русским графологом, жил в Ленинграде, на Малой Итальянской улице, дом 7. Я недавно был в тех краях, зашел и поклонился этому месту. Так что русская школа графологии - это реальность, сумевшая пробиться даже сквозь бурные революционные годы...

- Яков Абрамович, перед вами прошло огромное количество почерков, было ли там такое, что противоречило написанному в книгах? Всегда ли укладывалась ваша практика в уже известные графологические правила?

- Все было, в принципе, "по-написанному". Разные авторы по графологии дополняют друг друга без противоречий, и моя практика вполне уложилась в их теорию.

- Когда вы анализировали почерк, не возникал ли соблазн оторваться от молчаливой бумаги и посмотреть хозяину этого почерка в глаза, послушать его, понаблюдать... ведь так вернее можно "раскусить"?

- Я бы не сказал... Иногда именно почерк бывает самым точным и беспристрастным судьей.

Однажды я был в Пятигорске в санатории, и там меня предупредили: "Если хочешь хорошо отдохнуть и хорошо подлечиться - постарайся попасть к такому-то врачу". Мне посоветовали просто ангела во плоти - в нее был влюблен весь санаторий. И внешне она выглядела прекрасно, и будто характер имела золотой, и специалистом была отменным...

Но когда она заполняла мою историю болезни, я увидел, что до ангела ей очень и очень далеко. У нее были некоторые черты характера - ну, просто отвратительные!

- Интересно, а какие "отвратительные" черты можно так удачно скрыть от окружающих?

- На публике она умела вести себя безукоризненно, но в душе была совсем другим человеком. Очень неуживчивым, крикливым. Для нее существовало только ее мнение - все другие она считала неправильными. К тому же она была очень упрямой, нелогичной и очень, очень скупой.

Я попросил медсестру передать мой анализ почерка этому врачу - но не сейчас, а когда уеду из санатория. Медсестра поспешила, и когда я сидел в автобусе, который должен был вот-вот тронуться к вокзалу... Словом, этот "ангел" подбежала к автобусу, буквально вытащила меня оттуда, держала за рукав и умоляла рассказать: как я смог ее раскусить в то время, когда она ничем себя не выдавала?

На моей совести два расстроенных брака. Помню, одна женщина (мы с ней вместе работали на заводе) приходит и говорит: "Я замуж собираюсь, что вы можете сказать об этом человеке?" Я не знал ее избранника и смотрел только на почерк. "Этот человек неплохой, но в нем есть одна неприятная черта - он ужасно скупой. Так что смотрите, если это устраивает - выходите за него", - примерно так я ей ответил. А она, в свою очередь, ответила отказом своему жениху. И тут же получила от него открытку: "Верни мой чемодан и мое одеяло!" Та женщина пришла ко мне с благодарностью: "Яков Абрамович, если бы вы только видели это старье, которое он попросил вернуть! Большое спасибо, что открыли мне глаза!"

Но было и такое, когда я молодым людям открывал их красивые качества - те, которые они еще не успели разглядеть друг в друге. Это делать, конечно, приятнее.

- Не случалось ли вам анализировать почерки, допустим, преступников? Есть ли в них характерные "закорючки"?

- У Моргенштерна есть на сей счет целая глава. Он говорит, что рецидивисты имеют некоторые особенности в почерке, но мне на практике не приходилось с этим сталкиваться.

- А можно ли по почерку определить, что человек, например, серьезно болен или его ждет несчастный случай?

- Опытный графолог может предсказать некоторые болезни мозга, которые пока еще не проявляются четко. А вот второе - несчастье или смерть увидеть этим методом нельзя. По существу, нельзя даже с точностью сказать, чей это почерк - мужчины или женщины и какого возраста, хотя, конечно, возрастные "крайности" (детское и старческое письмо) определить во многом можно. 
 

Если наш читатель не проморгал статьи Якова Абрамовича о тонкостях его любимой науки (их "Аномалия" публиковала регулярно в 1996 году), он наверняка давно проникся уважением к своим и прочим "закорючкам". И действительно, сила его, почерка, велика, он даже будущее человека может показать!

Есть у Гарелика творческая задумка: в одной из питерских школ (там учится его внучка) провести диктант и собрать почерки для анализа. Через год-два, когда ребята подрастут и станут выпускниками, опыт по графологии повторить и посмотреть, как изменились, внутренне выросли школьники.

Исходя из почерков можно посоветовать, что ребятам делать дальше и куда пойти учиться. Почерк может легко распознать, кто врожденный гуманитарий, художественная натура, а кто может стать отличным математиком, добиться успеха в технических сферах. Он может даже сказать, пишет ли человек стихи, есть ли у него музыкальные способности. А ведь по молодости так легко заблудиться! 
 

Елена Мешарова http://carsovka.ru/graph_03.php